Глава 40 Последняя беседа и много боли
— Здравствуй Воин…
— Давно не виделись, — воскликнул я. Собеседник выглядит как Фидель Кастро, являясь полной копией. Странный сон вновь снится мне.
— Я пытался связаться с тобой, но теперь это гораздо сложнее, — сказал Фидель. — Мои силы на исходе. Скоро я перестану существовать…
— В этом есть плюсы — меня больше не будет глючить, — улыбнулся я.
Пейзаж открывшийся с одной из вершин Таганая — прекрасен. Откликной Гребень. В этот раз фантазия решила посетить именно это место. Видимо соскучился по родным местам. Южный Урал не сравниться с красотами Кавказа, но прекрасен по-своему…
— Скорее всего это последняя встреча. Ты либо умрешь, либо будешь жить. Слишком сильные повреждения, — сказал он.
— С чего мне умирать? — спросил я.
— Чтобы наша связь установилась, ты должен провалиться в глубины сознания… Быть на пределе. Сейчас ты как никогда в жизни близок к смерти. Я здесь чтобы помочь в последний раз.
— А разве раньше ты мне помогал? — удивленно спросил я.
— Много раз. Тебе постоянно везло — моих рук дело, — ответил он. — Образно конечно. Рук я не имею.
— Что еще ты делал со мной?
— Ничего. Спас второго война. Дал иммунитет, — Кастро подошел к большому булыжнику, и сел на него. Затем продолжил: — Я передал пакет информации. Он знает, что нужно делать.
Я рассмеялся:
— Ты про Смирнова? Ничего он не знает, несет чепуху, в которую сам не до конца верит.
— Смирнов ЗНАЕТ всё. Информация всплывает в голове постепенно, чтобы он не сошел с ума!
— Похоже это я сошел с ума… — приблизившись к другому камню, я сел на него. Смотреть на собеседника не хочется.
— Нет. Ты вполне нормально себя чувствуешь. Психика в полном порядке, что нельзя сказать о физической оболочке. Она сильно повреждена. — собеседник встал, и подошел вплотную, положив обе руки на мои плечи, он продолжил: — Моя миссия закончена. Игнат, тебе пора возвращаться…
Я хотел остановить его, но не успел ничего сделать. Ландшафт изменился, а Кастро вновь стал похож на белую фигуру, как в первую встречу. Мгновение он существовал, а потом исчез, став частью меня…
Я попытался изменить пейзаж, как делал прежде во снах, но темнота окутала. Неведомая сила подхватила, и понесла в неизвестность. Отказываясь понимать происходящее, сознание померкло…
Казалось тело порвали на куски, а потом сшили обратно. Каждая клетка организма дает знать о себе сильной болью. Видеть и слышать не способен. Понять где нахожусь — тем более.
Не знаю сколько времени пролежал в таком состоянии. По ощущениям — целую вечность. Иногда казалось, что слышу звуки. Но потом все пропало.
Страдания не могли продолжаться бесконечно, и постепенно боль ушла. Я попытался открыть глаза, но ничего не вышло. Контроль над телом вернулся. Ноги и руки находятся на прежнем месте. Голова отзывается неприятными ощущеньями. Самое главное — я начал слышать голоса товарищей.
— Он должен был умереть через несколько часов после штурма, — сказал Матвей. — Не понимаю, как такое возможно. С такой кровопотерей просто нереально выжить…
— Для обычного человека нет, — заговорил Алексей. — В «Альфа» и «Вымпел» служат супермены, если ты не понял.
— Суперменов пули не берут. Шухов и Кириенко круче, — сказал Матвей. — Такого я давно не видел. Артем очнулся?
— Да. Ему меньше Игната досталось… — ответил Алексей.
Слушая разговор, я вспомнил недавние события. Сон также всплыл в памяти. Попытавшись открыть глаза, понял почему не могу этого сделать. Голова перебинтована. Левая рука болит, и двигать ей нет желания. Слегка приподняв правую руку, стал ждать реакции Матвея и Алексея, надеясь, что они заметят.
— Очнулся, — воскликнул Алексей. — Игнат, если ты меня слышишь, покажи два пальца.
Я показал.
— Отлично! На твоей голове плотная повязка, так что не пугайся. Снять не сможем. Придётся несколько дней потерпеть. Тебя слегка зацепило в голову, но ничего страшного, жить будешь. Морда целая, — рассказал Алексей.
Слегка приподняв руку, я показал большой палец.
— Он еще и шутит, — посмеялся Матвей. — Пусть полежит, не стоит его тревожить…
Нормально говорить смог через несколько часов. Кто-то делал мне уколы. Сознания больше не покидало. Сильно хочется пить.
— Обидно будет сдохнуть от жажды, — с трудом пробормотал я.
Никто не ответил. Хлопнула дверь, и послышался топот отдаляющихся шагов. Спустя минуту дверь снова открылась, и в комнату вошли два человека.
— Очнулся, битый, — по голосу узнал Смирнова.
— Говорят за одного битого двух не битых дают, — прохрипел я.
— Говорят… Но за тебя и десятерых мало, — сказал Алексей. — Как себя чувствуешь?
— Ощущаю куском фарша… — ответил я.
— Не все так плохо, — рассмеялся Алексей. — Ты получил несколько ранений: легкое в голову, в левое плечо и в ту же руку. Ничего страшного. Сложнее было с правым бедром. Артерию зацепило. Все обошлось. Девчонка, которую вы с Темой спасли, медсестра. Не окажись ее — не знаю, как бы все сложилось…
Леха всунул в рот небольшую трубку, и я сделал несколько глотков. Хотелось гораздо больше, но этого нельзя делать.
— Когда я смогу встать на ноги? — спросил я. Этот вопрос интересует больше всего.
— Придется полежать с недельку, — ответил Смирнов.
— Хреново… А что с Хасаном? Вам удалось взять его?
— Хасан ушел. С базы есть еще один выход. Подземный туннель. Он заранее оставил возле него машину… Но Шерстнева мы взяли, — рассказал Смирнов.
— Что Матвей с ним сделал? — спросил я. Захотелось встать. Сделав легкое движение головой, почувствовал боль и передумал.
— Ничего. Закрыл в комнате на третьем подземном и оставил пистолет с одной пулей. Прошло два дня, но тот пока не застрелился. Либо сдохнет от обезвоживания, либо найдет силы пустить пулю в голову.
— Справедливо. Он дал право выбора. Шерстнев трус. У него не хватит смелости, — сказал я. Разговаривать стало сложнее из-за усилившейся головной боли. — Получается я здесь два дня?
— Да.
— Погиб только Семен? Или еще кто-то? — спросил я.
— Леонид Устьянцев. Нарвался на растяжку, оставленную Хасаном в туннеле, — в голосе Смирнова почувствовалась злость. — Саня Добрынин уехал еще вчера. Артем уже встает с кровати. Ему прострелили голень и ранили в левый бок. Пули прошли навылет. Оба в рубашках родились. Повезло, что кости не задело…
Алексей просидел около часа, а затем ушел. После пришел Матвей. Говорить я не смог. Боль мешает, поэтому больше слушал. Девушка по имени Алена, которую мы спасли, ухаживает за мной и рассказала всё, что происходило пока был в отключке.
С ее слов узнал, что из двадцати трех заложников мы спасли только девятнадцать. Двенадцать девушек возрастом от шестнадцати до двадцати пяти лет, остальные старше. Также она рассказала, что Семёна и Леонида похоронили в лесу.
Вечер и ночь прошли быстро. Мне сделали укол и спал как убитый, хотя совсем недавно почти стал им. Лежать и ничего не видеть надоело. В десять утра пришла Алёна и сообщила, что повязку на голове нужно сменить.
Стараясь сильно не напрягаться, сумел сесть, за что получил серьезный выговор. Странно, но силы быстро восстанавливаются. Завтра попробую встать на ноги.
После того как Алёна сняла повязку, я наконец-то прозрел. Отдирать прилипшие бинты было больно. На вторую подобную экзекуцию не согласился. Впервые за три дня увидел рожу в зеркале и остался доволен. На том месте, которое зашивал Филиппыч, теперь красуется еще больший разрыв. Пуля прошла вскользь.
Артем пришел в обед. Целый час разговаривали, обсуждая произошедшее…
— Леха, когда я был в отключке снова снилась та хрень, — сообщил я. Прошло пять дней со штурма. Самочувствие заметно улучшилось. Прихрамывая на правую ногу, понемногу начал ходить.
— Я знаю, — ответил Смирнов, сидя на стуле напротив.
— Откуда? — удивился я.
— Игнат, ты должен был умереть. С такой кровопотерей нереально выжить. Я сразу понял, что тебе помогли.
— Тогда к тебе вопрос: тот, с кем я разговаривал во сне, он умер?
— Нет. Тот, с кем ты разговаривал и есть защитная система. Вирус окончательно добил ее. Она отдала тебе свою энергию, прекратив существовать, — договорив, Алексей встал и направился к выходу из комнаты. Около двери он остановился и сказал: — Мы потом об этом поговорим. Тебе нужно больше отдыхать.
Не дожидаясь моего ответа, Алексей вышел из комнаты.
— Как всегда на самом интересном месте, — сказал я в пустоту.
Глава 41 Второе августа
Филиппыч проснулся в шесть утра. Умывшись и размявшись, накрыл на стол. Всю жизнь этот человек питал слабость к вкусной еде. Последние несколько дней они с Тейлором активно тарились продуктами в близлежащих окрестностях.
Лежа на спине, Чарли Тейлор спал ни о чем не подозревая. Нависнув над ним, Филиппыч схватил его за плечи и принялся активно трясти, пока тот не открыл глаза. Причина столь раннего пробуждения была неясна Чарли. Последнее время он привык просыпаться к обеду.
— Филиппыч ты сдурел? — возмутился Чарли, приподнимаясь на руках. — Нахрена разбудил?
— Праздник сегодня. Отмечать будем!
— Какой нахрен праздник? — Чарли посмотрел на наручные часы. — Пол седьмого утра! Я спать…
Бухнувшись обратно на кровать, Чарли закрыл глаза и попытался уснуть. Филиппыч что-то пробурчал под нос, и развернувшись, ушел к столу. Запах свежезаваренного чая, копченого сала и чего-то еще стоит в избе, и от этого у Тейлора заныло под ложечкой. Прожив немного с Филиппычем, он неслабо привязался к нему. Особенно Чарли балдеет от еды. Филиппыч знает в этом толк. Пару дней назад они приволокли из деревни барана и Филиппыч пожарил вкуснейший шашлык. Такого изысканного блюда американец не пробовал ни разу в жизни.
Пролежав пять минут, Чарли выругался, использовав распространённое русское слово, и скинув с себя одеяло, потянулся к инвалидному креслу. Старое, видавшее жизнь и сделанное еще в советском союзе кресло они нашли в деревне. Мощные натренированные руки сильно помогают Тейлору. Благодаря им он многое делает сам.
Подъехав к столу, Чарли молча налил чаю и принялся завтракать. На мощной диете лесника он набрал несколько лишних килограммов. За исключением ног. Не получая нагрузки, они худеют на глазах.
— Что за праздник? — спросил Чарли и засунул в рот бутерброд из сала и хлеба.
— День ВДВ. Второе августа, — ответил Филиппыч.
— Блин, Филиппыч, совсем забыл что ты у нас «вдвшник»! Извини, а? — Чарли положил ладонь на грудь.
— А вот это уже обидно, — сказал Филиппыч с серьезным лицом. Поставив кружку на стол, он продолжил: — Извинения я принимаю. Но на будущее — никогда не называй меня «вдвшником» … — он встал и сжав свой мощный кулак, сказал: — Я ДЕСАНТНИК! До мозга костей десантник!
Американец не понял разницы. Его мышление моментально заработало. Сравнив три слова — ничего не понял.
— А в чем отличие? — удивленно спросил Чарли. — Десантники служат в ВДВ — соответственно они «вдвшники». Разве не так?
— Знаешь Чарли, тебе повезло… Я инвалидов не бью, — Филиппыч плюхнулся обратно на скамейку. — Давай попробую более подробно донести до тебя эту информацию, а то твой «пиндосовский» мозг совсем не догоняет.
Тейлор не стал обижаться. Он давно привык к шуткам Филиппыча. На предложение объяснить Чарли утвердительно кивнул.
— Вот если полицейского назовут мусором, ему будет обидно? — спросил Филиппыч.
— Думаю да, — ответил Чарли.
— Вот! А если тебя, нормального парня, назовут гомиком, разозлишься? — спросил Филиппыч.
— Конечно, — воскликнул Чарли. — Я не гомик!
— Вот так и для меня. Василий Филиппович Маргелов никогда не называл своих парней «вдвшниками». Он говорил — ДЕСАНТНИКИ! Я ни разу в жизни не шатался по улицам пьяным, и тем более не купался в фонтанах. Это делают «вдвшники», — объяснил Филиппыч, и встав изо стола, направился к выходу. — Допивай чай и выползай на улицу. Нас ждет интересный день…
— Чарли, ты как думаешь, смогли они министра достать? Больно много времени прошло, кабы чего плохого не случилось… — спросил Филиппыч. Пассажирское кресло стало для него как родное.
— Не знаю, — ответил Чарли. Он едет со скоростью шестьдесят километров в час по шоссе, ловко обруливая брошенные машины. — Матвей Савельев отличный боец, да и Шухов не промах. Они точно не пропадут.
— В этом не сомневаюсь. Вот только тревожно что-то. Как бы в засаду не влетели, — сказал Филиппыч. — Еще пару дней подождем. Если не появятся — выручать поедем.
— Как скажешь командир, — ответил Чарли, и сделал характерный жест, приставив ладонь к голове.
— К пустой голове руку не прикладывают, — буркнул Филиппыч. Они приблизились к развилке, и он сказал: — Сворачивай на право.
Чарли Тейлор послушно повернул, и они поехали по неширокой асфальтированной дороге. Спустя десять километров уперлись в развилку и свернули на убитую грунтовую дорогу. Даже очень мягкая подвеска внедорожника «Волк» не смогла справиться со страшными ямами и выбоинами. Сильная тряска стала мешать Тейлору управлять машиной.
— Так куда мы все-таки едем? — спросил Чарли. Спустя несколько километров качество дорожного покрытия слегка улучшилось.
— Проведать старого друга, — ответил Филиппыч.
— Ты думаешь он живой? — удивленно спросил Чарли, не зная о ком идет речь.
— А что с ним будет?! — расхохотался Филиппыч. — Петровича вообще не одна зараза не возьмет. Он сам кого хочешь съест!
Петляя по извилистым дорогам, внедорожник проехал небольшой лес, потом поле, а затем приехал в деревню. Семь видавших лучшие временна хибар имеют место называться населенным пунктом. Филиппыч показал дом, к которому нужно подъехать.
— Странно, — сказал Чарли. — Не вижу зараженных.
— Их нет, — рассмеялся Филиппыч. — Все нормальные люди давно покинули эту дыру. Остался только Петрович.
Чарли аккуратно подъехал к покосившимся воротам, и посигналил. Пневматический гудок издал звук, сравнимый с тепловозным. Прошло около тридцати секунд, и открыв ворота, на улицу вышел сухонький старикашка с ружьем в руках. По виду заметно, что он пьян. Открыв дверь, Филиппыч вышел из машины.
— Кто такие? Сколько лет? Почему не в армии? — спросил Петрович, направив ружье на Филиппыча. Только теперь Тейлор сумел разглядеть, что он совсем не старик. Этому человеку от силы не больше шестидесяти.
— Петрович, ты карамультук свой на меня не направляй. Когда-нибудь я его тебе в одно место засуну, — Филиппыч подошел почти вплотную, и зарядил щелбан. Сделав несколько шагов назад, Петрович плюхнулся на задницу.
— Миша, ты сдурел? — спросил Петрович Филиппыча, когда понял кто перед ним.
О чем разговаривал с Петровичем лесник, Чарли не слышал. Они зашли в дом. Прошло пятнадцать минут, и Филиппыч вышел обратно, держа в руках две свиные ноги. Он погрузил их в бронекапсулу и прихватив с собой штурмовую винтовку «FN F2000» и патроны к ней, подошел к Петровичу.
— На вот, — Филиппыч протянул оружие. — Это тебе бартером!
— А по что она мне? — вопросом ответил Петрович. — У меня вот, свое родное есть! — он потряс ружьем перед лицом Филиппыча.
— Бери давай. Через пару недель мы к тебе опять заглянем, — сказал Филиппыч. Сунув винтовку и патроны к ней в руки Петровича, он выхватил у него ружье и спокойно сломал об колено.
Не обращая внимания на возмущенные возгласы, Филиппыч залез в броневик и скомандовал:
— Поехали!
— Зачем иломал ружье? — спросил Чарли, когда они отъехали от деревни достаточно далеко. — Хоть и хреновое, но это оружие.
— Не смеши меня, — ответил Филиппыч. — Эта палка лет десять как не стреляет! Он ее носит чтобы пугать свиней, которых разводит…
Филиппыч достал из-под сиденья бутылку с холодным травяным чаем и сделав несколько глотков, передал Чарли.
— Петрович — яркий представитель «вдвшников». Когда-то он был неплохим бойцом, но потом самогон сгубил его, — Филиппыч забрал бутылку, и забросил под сиденье. — Я помню он как—то сказал, что государство бросило его умирать и он никому не нужен. Знаешь, Чарли, всё это только отговорки. Каждый сам выбирает судьбу. Алкоголь никогда не был для меня выходом…
Несмотря на то, что Петрович алкоголик, свинину он вырастил отборную. Вернувшись домой, Чарли и Филиппыч устроили небольшой праздник. Они жарили шашлыки, и говорили на разные темы. Впервые в жизни Чарли Тейлор отмечал день ВДВ. Сегодня он узнал Михаила Филипповича с новой стороны.
Глава 42 Немного спокойствия
Прошла неделя выздоровления. Слегка прихрамывая, я впервые спустился на первый этаж и решил выйти на улицу. Лестница, коридор и холл встретили потрепанным видом. Последствия штурма видны повсюду. От разломанных перил, до вырванных кусков перегородок. Мусор и труппы убрали на второй день, но отмыть кровь не удалось. Повсюду виднеются бурые пятна.
— Наводить порядок было сложнее, чем штурмовать, — сказал Матвей, выйдя в холл из коридора. — Кто-то слишком активно бросал гранаты, — он остановился в паре метров от меня. — Как самочувствие, герой?
— В первый день было хуже, — ответил я и улыбнулся. Мимо нас пробежали две девчонки, и смеясь выбежали на улицу. — Чья работа? — спросил я, показывая рукой на зияющий проем, в ктором когда-то стояла дверь.
— Лехина. Вошел без стука, — ответил Матвей. — Зрелище неприятное было…
— Я жив благодаря ему.
— Благодаря тебе и Артему мы спасли много невинных, — сказал Матвей. — Ребята на улице. Тренируют Егора, — не сказав больше ни слова, он удалился.
На улице светит солнце. Ни облачка. Для Ленинградской области — редкое явление. Вдохнув запах хвойного леса полной грудью, я направился к беседке. Слегка покосившаяся и разбитая пулями, но все еще пригодная для отдыха.
Двор выглядит плачевно. Зияющие в заборе дыры нет смысла восстанавливать. Куда делись ворота и весь мусор мне не интересно. Парни сильно потрудились и навели порядок.
— Привет инвалиду, — крикнул Артем. Он и Егор отрабатывают удары ногами. Тёма не жалеет парня и пот ручьем льется по его лицу.
— Сам такой, —беззлобно ответил я и сел на лавку в беседке.
Смирнов пришел через несколько минут. Голый по пояс и слегка загорелый, с улыбкой киноактера на лице. Помимо многочисленных шрамов торс украшают несколько бурых синяков. Усевшись напротив, он закричал:
— Катя, принеси пожалуйста чаю!
Грубый голос эхом разнесся по двору. Отвлекшийся на звук Егор, моментально схлопотал по лбу от Артема.
— Поздравляю с активным выздоровлением, — сказал Алексей, облокотившись на доску широкой спиной. — Еще недельку, и можно снова в бой.
— Хватит с меня боев, — спокойно ответил я. — Домой поеду. В Златоуст.
— Матвей говорил, — улыбнулся Алексей. — Еще он сказал, что тебя девушка ждет. Шухов, даже не верится… Небось женится надумал?
— Да ну вас, — ответил я, немного смутившись. — Там другое…
— Да ладно тебе, Игнат, — сказал Алексей и рассмеялся. — Ты хоть целый гарем себе заведи — мне вообще плевать. Только время не подходящее выбрал. Как-никак зомби-апокалипсис в мире.
— Все, закрыли тему, — грубо попросил я.
— Хорошо-хорошо, — Алексей поднял вверх обе ладони. — О! Чаёк несут… — сказал он, посмотрев в сторону.
От коттеджа к нам идёт девушка лет двадцати пяти, держа в руках поднос на котором стоят кружки и небольшой чайничек. Издалека я оценил неплохую фигурку особы. Стройные ножки и симпатичное личико.
— Если как эта, женись, — сказал Алексей, слегка хлопнув по столу. В этот раз я решил промолчать.
Девушка аккуратно поставила поднос на стол, а затем обратилась к Алексею приятным голоском:
— Лёш, ты обещал меня потренировать. Или забыл?
— Не забыл, — ответил Смрнов слегка грубовато. — Сейчас некогда. Вечером.
— Ну хорошо. Я подожду… — взглянув на меня, она наклонилась и чмокнула Алексея в щеку.
— Давай беги уже, — сказал он, слегка шлепнув ладонью по одному месту. Весело засмеявшись, Катя удалилась в сторону коттеджа, при этом напоказ покачивая бедрами. Даже Артем с Егором замерли, проводив ее взглядом.
— Катя Катерина… — напел Смирнов, а затем опомнившись повернулся ко мне, и спросил: — Так на чем мы остановились?
— Быстро ты… — сказал я и улыбнулся.
— А что такого? — возмутился Леха, разливая чай по кружкам. — Мужик я видный, не семейный. Могу делать все, что захочу.
Он не соврал. По части женщин у Смирнова и вправду не было отбоя. Не знаю, чем он их привлекает, но знаю, что никогда не заводил долгих отношений, ограничиваясь парой тройкой встреч. Какие у них проходили тренировки, мне известно. Искусства, но совсем не боевые…
— А знаешь Игнат, — продолжил Алексей. — Я, наверное, женюсь! Смотрю вот на брата Матвея. Дожил до сорока с лишним, а семьи нет. Служба да служба. Для кого старался?
— Для государства, — ответил я, и сделав несколько глотков, продолжил: — Какое-то неправильное время ты выбрал для женитьбы, не кажется?
— А что в нем неправильного? — возмутился Алексей. — Это та же самая война. Я живой человек. Имею право. Тем-более надо увеличивать численность населения. — он поставил кружку на стол и продолжил: — А по поводу государства — на месте оно, никуда не делось. Только вот людей в нем почти не осталось. Так-что не для него брат старался, а для власти. Чувствуешь разницу? Страна есть, а власти нет.
— Согласен, но давай сменим тему, — попросил я. — Расскажи все, что знаешь про вирус.
— Все не расскажу, — ответил Алексей. — Только-то, что известно. Хреново нам скоро станет, Игнат. После второй волны придет третья, — он тяжело вздохнул.
— А подробнее можешь?
— Могу. Первая волна — вирус, уничтоживший почти все население планеты. Вторая волна — повышенная агрессия, которая как оказалось у всех по-разному выражалось. Кто-то вообще не поддался ее влиянию. — Алексей налил себе чаю. Попытался налить мне, но я жестом отказался. Он продолжил: — Третьей волной будет мутация.
— Мутация? Нормальных людей или зараженных?
— Зараженных конечно. Они начнут изменятся, но как — пока не знаю. Мне известно, что они станут умнее и сильнее. Начнут приспосабливаться.
— Как такое возможно? — спросил я. — Чтобы запустить мутацию, нужно вмешаться в наше строение, изменить ДНК.
— Твои знания слишком малы, Игнат. Все, что с нами происходит, это действие программы зачистки. «Vivens mortem» — в переводе с латинского «Живая смерть». Я сперва думал, что это сам вирус, который превращает людей в зомби, но все оказалось хуже. Это сложная энергетическая структура, которая может развиваться. Она будет создавать волну за волной, пока не добьется тотального уничтожения человечества, — закончив монолог, Алексей встал и начал ходить около беседки.
— Когда начнется мутация и что нам делать? — спросил я, вставать нет желания, но я пересилил себя.
— Когда начнется — не знаю. Но знаю, что мы будем делать, — он подошел ко мне и положил руку на плечо. — Игнат, мы будем пытаться выжить любой ценой. Чего бы это не стоило…
Я продержался два дня. В последний раз посетил Алену. Она сняла мне все швы. Поразительно наблюдать за столь быстрым процессом регенерации. Поговорка заживает как на собаке явно неуместна. Я восстанавливаюсь гораздо быстрей. Покидая санитарный пункт, в который парни превратили обычную комнату, увидел много слез. Алена не хочет меня отпускать. Нет, между нами ничего нет и не было. За исключением нескольких объятий. Я обязан жизнью этому человеку. Не окажись ее рядом, лежать рядом с Семеном и Леонидом.
— Что тебя так манит туда? — спросила Алёна со слезами на глазах.
— Там мой дом, — ответил я совершенно спокойно. Так уж сложилось, но прощаться — не мое.
— Возьми меня с собой, — воскликнула она, в надежде что-то изменить.
— Не могу. Скоро приедет Добрынин. Они перевезут всех в более безопасное место, — сказал я. Алена разревелась. Обняв, начал нежно поглаживать ее по голове. — Все будет хорошо, вот увидишь, — шепотом сказал я.
Она подняла голову и прекратив реветь, мгновение смотрела мне в глаза, а потом приподнявшись на цыпочках попыталась поцеловать. Поворотом головы прекратил кроткую попытку. Даже если часть меня хочет этого — не стал это делать. Нельзя давать человеку надежду на несбыточное.
Вырвавшись, она отбежала и встала у окна. На этот раз без слез.
— Я правда не могу. Прости. — сказав я и вышел из комнаты…
— Все решил? — просил Матвей. Мы сидим в лесу и разговариваем.
Я кивнул и спросил:
— А ты?
— Да. Не успокоюсь, пока не найду Хасана, — ответил Матвей. — Он не заслуживает жизни.
— Не передумаешь? — спросил я, в надежде изменить решение Матвея, но он покачал головой. — Хорошо. Делай как считаешь нужным, — я поднялся и отряхнул сухие сосновые иголки со штанов. — Пойдем. Ради нас устроили праздник…
Прощались не долго. Женщины ревели. Броневик стоит у развороченного забора. Снаряжение лежит внутри. Парни заранее заправили его. Мы долго спорили кому достанется машина и на правах владельцев отстояли её. Маршрут простой: с Матвеем до избушки Филиппыча, а дальше разбегаемся. На том и порешали.
— Судьба сведет — еще встретимся, — воскликнул Артем, сковав меня в своих стальных объятьях.
— Обязательно встретимся, — ответил я, сжав его так, что захрустели кости.
— До встречи дружище, — сказал Артем напоследок и хлопнул по больному плечу. Я е показал боли, просто кивнув. Ни сказав не слова больше Тёма развернулся и пошел. Он должен уехать завтра. Когда Артём был у входа в коттедж, я крикнул ему:
— Тёмыч, братишкам из ГРУ привет. Передай, что мы помним!
Подняв вверх сжатый кулак, он простоял несколько секунд и зашел внутрь.
— Значит я буду последним, — сказал Смирнов. Он уже поговорил с братом и теперь подошел ко мне.
— Нет. Надеюсь последних не будет еще долго, — ответил я.
— И я надеюсь, — Алексей сжал меня в объятьях. — Долго не прощаемся!
Мы закончили и я сел в машину. Матвей уже сидит за рулем, а мотор приятно шелестит.
— Игнат, будь осторожен, — напутствовал Алексей. — Нам еще мир спасать…
Я кивнул и закрыл дверь внедорожника. Посмотрел на Матвея. Ни говоря ни слова он нажал педаль газа и сорвавшись с места, машина устремилась вперед…
— Легки на помине! — Филиппыч подошел и смял меня в медвежьих объятьях. — Мы завтра на поиски ехать собирались. Что-же вы парни так задержались то?
— Возникли непредвиденные обстоятельства, — ответил я. Матвей вышел из-за машины и протянул руку леснику, но тот продел с ним то же самое, стиснув в медвежьих объятьях.
— Обстоятельства у них, — сказал сурово Филиппыч. — То-то я смотрю ты прихрамываешь? Похоже туго пришлось, — он сгреб нас могучими руками и слегка толкнул в сторону избушки, при этом сказав: — Нечего на улице стоять. Сейчас «пиндос» все без нас сожрет!
Мы зашли внутрь. Чарли Тейлор поприветствовал нас, подняв вверх правую руку. Он сидит за столом в инвалидном кресле. Рот набит до отказа. В наше отсутствие американец заметно поправился.
Мы рассказали все, что происходило начиная от самого отъезда. Чарли Тейлор и Филиппыч слушали не перебивая.
— Что решили? — спросил Филиппыч, когда я закончил.
— Буду искать Хасана, — совершенно спокойно Матвей. — Найду и убью. Чарли, составишь мне компанию?
— Извини, Матвей. Но я больше не боец, — ответил Чарли. — Мне здесь нравится.
— А ты, Игнат? Поедешь с ним? — поинтересовался Филиппыч.
— Нет. Возвращаюсь домой, — ответил я. — Скоро наступят тяжелые времена! Нужно подготовится…
Глава 43 Дорога домой
Я уехал следующим днём на рассвете. Впереди долгий путь домой, длинною в две тысячи километров.
Дорога домой всегда быстрее. Четыре дня приключений по матушке России. Остановки на ночлег, поиски топлива и снаряжения, борьба с зараженными и несколько стычек с мародерами. Все ничто, в сравнении с возвращением в родные края.
Десять часов утра. Штурмую Уральские перевалы один за другим. Позади города Сим, Аша и Юрюзань. Брошенные машины сильно тормозят продвижение. Придется привыкать к издержкам апокалипсиса. Слева остается городок под названием Сатка. Последний рывок и буду дома.
Родной Златоуст встретил привычной серостью. Зараженные лениво бродят вдоль дорог, не слишком обращая внимание на движущийся внедорожник. Некоторые стоят без движения и не реагируют. Странно. Не стал придавать этому значения.
Петляя по улицам, выехал к одной из проходных завода. Ворота закрыты и возле них столпилось около сорока тварей. В бронекапсуле лежит арсенал, который пополнил посетив военную часть. На пассажирском сиденье «АК-18Б» с интегрированным глушителем. Возится с тварями нет желания. Нажимаю на педаль газа и машина послушно устремляется вперед.
У второй проходной та же история. Несколько раз сигналю, остановившись в пятидесяти метрах от ворот и прихватив автомат выхожу на улицу. Семь тварей бегут к внедорожнику. Даю беглую очередь. Трое падают на землю, но тут-же пытаются встать на ноги. Ловлю голову первой в прицел и одиночным выстрелом лишаю жизни. Во второй раз. Через несколько секунд остальные повторяют судьбу собрата по несчастью.
Оставшаяся толпа зараженных рванула ко мне, спотыкаясь о тела убитых и падая. Зажав курок, выпускаю оставшиеся патроны и отщелкнув магазин, вставляю новый. Стрелять в толпу эффективно. Пули пробивают по несколько зараженных и застревают в обезображенных телах. Автомат издает щелчок, извещая о пустом магазине. Швыряю в салон и достаю гранату «РГН». Короткий бросок под ноги бегущим тварям и сразу же сажусь в машину, с ходу закрывая дверь и одновременно включаю заднюю передачу. Пневматическая подвеска гасит инерцию резкого старта. Внедорожник успевает проехать пять метров, когда взрывается граната. Находясь в эпицентре взрыва, прямо над ним, один из зараженных подлетает в воздух на добрых три метра, и сделав сальто, шлепается на братьев. Ударная волна разбрасывает зараженных в стороны, поразив осколками.
Оторвавшись от оставшейся группы из девяти уцелевших, останавливаю машину и вновь выхожу на улицу. По тротуару бегут трое. Достаю «Глок17с» и стреляю. Через двадцать секунд последний зараженный падает на асфальт, не добежав пары метров.
Проехав прямо по трупам, представил, как лопаются под весом машины воспаленные головы. Один протяжный гудок. Спустя минуту ворота приоткрываются и на улицу выходит плотный парнишка низенького роста с автоматом «Вал» наперевес. Остановившись в метре перед машиной, он направляет оружие и движением ствола в сторону предлагает выйти на улицу. Напрягать обстановку не хочется. Парень выполняет работу. Открыв дверь, выхожу на улицу, подметив еще двоих за воротами.
— Кто такой? — спросил плотный, скривившись в ухмылке.
— Игнат Шухов. Выживший, — ответил я совершенно спокойно. — Мне нужен Слава Астахов.
— Славян уехал и велел никого не впускать, — плотный наконец-то додумался опустить оружие.
— Петруха, не тупи, — рявкнул грозный голос из-за ворот, и спустя мгновение на улицу вышел крупный парняга, в котором я узнал одного из ребят Астахова. Врезав легкую затрещину автоматчику, он коротко бросил. — Свали с глаз моих.
Съежившись, Петруха послушно развернулся и тут же ретировался за ворота. Парень из ОМОНа протянул руку и поздоровался, а затем сказал:
— Я Антон Зотов, начальник охраны периметра.
— Игнат Шухов, — ответил я, а затем спросил: — Мне можно проехать?
— Конечно, я уже связался со Славяном. Он ждет.
Ворота открыли, и я въехал внутрь. Антон Зотов отсалютовал рукой. Петляя между огромных цехов, по памяти поехал к убежищу.
В мое отсутствие многое изменилось. Жителей стало больше. Люди начали обустраивать территорию завода, переделывая здания под свои нужды. На погрузочной площадке заметил несколько фур, стоящих рядом друг с другом. Встречаются случайные прохожие, с удивлением провожающие взглядом броневик.
Возле убежища ничего не изменилось. Крузак и УАЗик стоят припаркованные на том же месте. Славян ожидает, стоя рядом с машинами. Припарковав «Волк», вышел из на улицу.
— Рад видеть тебя живым и здоровым, — воскликнул Астахов и сжал в объятьях. — Вижу тебе крепко досталось…
— Терпимо, — ответил я. Славка заметил шрам на голове и поморщился.
— Твоя подруга себе места не находила, — сказал он. — Все порывалась ехать спасать, но я не позволил. Она еще не знает о твоем приезде, устрой сюрприз…
Сюрприза не вышло. Выбежав на улицу, Наташа увидела меня и остановилась. Без лишних слов подошел к ней и взял за тонкую талию. Смотрим друг на друга. Я вижу, как появляются слезы в глазах. Еще мгновение, и она, не выдержав, разревелась.
— Ты… Ты… Бросил меня… Я чувствовала твою боль… Думала, что ты погибнешь… — маленькие кулачки принялись стучать в мою грудь. — Ты мне обещал!
Не говоря ни слова прижал ее к себе. Мы стояли обнявшись. Целый мир прекратил существовать в эти минуты.
— Девочка моя… — сказал я шепотом. — Обещаю, теперь я всегда буду рядом с тобой…
